Где я должен оставить своё сообщение?.. Создать отдельную тему?

Сначала он услышал краем ухом шепотки разведчиков. Затем тех, кто отчитывается. За ставкой командования думали о том, как сообщить подобную весть миледи Инквизитору. Тихий и испуганный, этот шепот ходил меж стен Скайхолда, и порою призрак задумывался о том, как долго эта весть не будет иметь своей формой.
Миледи Инквизитор всегда светилась ярче, чем кто-либо другой, и за этим светом тяжело было разобрать ее настоящих красок и запахов. Надежный щит, непробиваемый, дающий ей постоянную фору перед врагом и неприятелем. Никто не знает, что на душе у Вестницы, не так ли? Будучи символом собственной веры (а так же веры всех остальных на мили вокруг), она шагала куда угодно так, словно была уверена в том, что нужное направление – это то самое мифическое «вперед». Коул мечтал ходить так же. Пока что он просто блуждал.
А затем под сводами Небесной Твердыни разразилась буря. Никто не слышал ни воя ветра за окнами, не видел и завихрение беснующей стихии. Ни один смертный не знал, что камень на камне замка дрожат от тяжелого дыхания Вестницы. Призрак шел в тенях и отражениях Скайхолда и ужасался каждый раз, когда новая вибрация, вызванная утомленной безысходность, вынуждала потухнуть ту или иную случайную свечу.
Недобрые вести всегда отличались дурными приметами, - Коул знал об этом наверняка. Но сидеть без дела и оставлять все, как есть, он не собирался. В его голове не было плана, а потому он отправился к тому, кто ведал о планах все. Каллен с нескольких шепотков составил необходимый отряд и марш-бросок для него, который можно было снарядить к долийскому клану Лавеллан. На прощание Коул слегка перестарался с забвением: командующему армией Инквизиции порою стоило высыпаться.
Следующая часть была несколько сложнее. Призрак помнил о том, как Вестница относится к его способностям «мигать», а потому должен был действовать таким образом, чтобы не вызвать совершенно никаких подозрений у миледи Инквизитора. Мерцающий темными отголосками пространства, он проник в покои Инквизитора уже запоздно. Лавеллан должна была спать (или отсутствовать).
Все, что оставалось сделать – это подложить составленный Калленом к остальным бумагам на ее столе, а затем пропасть, так же, как и всегда. Утром она бы обнаружила простое решение ее проблемы, и тогда, возможно, небу станет легче. Стая волков, поселившаяся у нее на душе, караулила и ее комнату, и Коул пытался не спугнуть пугливых демонов-страхов.
Здесь, в покоях Лавеллан, этого сияния как будто бы не было. Все, что он не видел и не ощущал ранее. Отголоски памяти, утраченная радость и забытые улыбки, пряная свобода, и мощная, выстроенная из железной коры, стена отчуждения. Один шаг за нее, и Коул понимает, что его маскировка сходит на нет. Он задыхается в эмоциях той, кто помогает, несмотря на собственное сердце.
…желавший пробраться незаметно, теперь он, с папкой бумаг в руках, стоит посреди комнаты Инквизитора, очевидный даже для искр в камине.

Остановилось ли время, или лишь сам призрак замер посреди комнаты Вестницы, Коул не мог разобрать, да и не было для его воспаленного, возбужденного сознания никакой разницы. Его тело из плоти и крови в момент, когда таинственную тишину ночи побеспокоил голос Лавеллан, отказалось отзываться на все рефлексы и нервы.
- Ты видишь меня?..
Он произносит слова быстро, на тяжелом и коротком выдохе, словно сам от себя не ожидал, что способен своим ртом разорвать реальность, вернуть ей течение времени. Сутулый мальчишка в миг выпрямился и первым же делом завел руки на спину, наивно и нелепо пряча за собой папку с разработанным ланом по спасению клана.
Коул закрывает глаза и медленно выдыхает. Он делает один неуверенный шаг в сторону долийки, но дергается, словно неспособный ступить без разрешения.
- Тебе кажется, что ты одна. Но это не так! – выпаливает он, едва ли не заходясь хрипом. Призрак вновь поджимается, и поля шляпы скрывают его безумного в волнении взгляда.
Он закрывает глаза и пытается утихомирить миллионы то распускающихся, то увядающих цветов вереска и полыни. Дикие травы, - так пахли чувства Вирейнис, - не должны были загореться. Коул знал, как тушить пожарища на душе. Коул должен был это делать. Но нельзя, нельзя дать ей забывать, ведь это огорчит ее, даже если она не вспомнит.
И вот он мечется из угла в угол, не уверенный, как должно поступить прямо сейчас. Он подлетает к Лавеллан ближе, чем позволили себе же в прошлый раз.
- Не так! Ты сжимаешь кулак, и тысячи людей следят за этим, они ищут источник твоих тревог. За каплей эмоцией выливается река сопереживания. Горы, целые горы, выстроенные на том, чтобы твое настроение возвышалось не шпилем, а маяком.
Призрак продолжает произносить слова, форму которых можно не расслышать из-за его поспешности. Смысл их уловить практически невозможно.
- Ты переживаешь. Они в опасности. Но они сильные. И они воспитали тебя быть сильной. Вы переживаете друг за друга, потому что не можете помочь, вмешаться, спасти. Но есть другие, они могут. Сделают для тебя. За тебя. Потому что ты не одна. Ты не должна быть одна.